Прошла уже неделя с тех пор, как я побывала на круглом столе, организованном и проведенным Междисциплинарным Центром реабилитации (МЦР) . На этот раз круглый стол назывался так: «Разговор о смерти». Впечатляющее название, верно?
Вот я и думала целую неделю, как написать этот пост. Что писать надо обязательно — было ясно с самого начала. Что я, побывав на этом круглом столе, поняла о смерти и об отношении к ней в нашем обществе, пришлось долго раскладывать по полочкам.
Тема смерти — тяжелая и табуированная в нашей культуре (и не только в нашей, кстати). Есть какое-то суеверие — мол, если о смерти, неизлечимой болезни (и вообще о плохом) не говорить, то их и не будет. Но практика показывает, что без такого разговора не обойтись, главная задача — правильно его провести.
Вы когда-нибудь задумывались о том, что врач, в силу своей профессии, нередко сталкивается с необходимостью сказать пациенту и его родным фактически следующее: «Вы умрете, скорее всего, через…»? Наверное, задумывались, а, возможно, встречались с этим в своей жизни. И что, как вы думаете, чувствует в этот момент врач? Ничего? Привык, работа такая? Или все-таки переживает? И что он потом делает, после того, как сказал?
Ладно, у врача это работа, сам выбрал. Хотя я и не уверена: выбирая медицинскую карьеру, все молодые люди отчетливо понимают, на что подписываются? Но если разговор идет не о враче? А вот если это надо сказать близкому человеку?
На эти темы мы и общались на круглом столе. Были приглашены три спикера. Первый (как на фото сидят) — иеромонах Феодорит (Сеньчуков), врач-реаниматолог Московской Станции скорой помощи. Так, оказывается, бывает, что человек, приняв монашество, продолжает свою работу на «Скорой». Сложная биография у человека, кому интересно, наберите в поисковике. Он высказался с позиций православия: жизнь земная — суть подготовка к жизни за гробом; смерть — суть переход; и от того, как христианин прожил жизнь земную, будет зависеть жизнь вечная. Безусловно, что смертельно больной человек часто обращается мыслями к богу, и это может облегчить его земные страдания.
Вторым высказался Купрейчик Василий Леонидович, заведующий отделением активной реабилитации, ведущий реабилитолог МЦР. Сначала он обратил внимание участников на то, что его работа — реабилитация (то есть, если буквально, восстановление) людей, пострадавших от болезни или несчастного случая, и потому тема смерти — не вполне его. Но потом привел итоги весьма интересного опроса, который в процессе подготовки к круглому столу провел среди коллег-врачей. Вопросы были связаны с аспектом сообщения пациентам и их родным тяжелой вести. Собственно, что и требовалось доказать: врачей этому почти нигде не учат, каждый действует так, как ему подсказывает опыт либо как кажется правильным в данной ситуации (или, подозреваю, не «правильным», а «наименее неправильным»). Тогда же всплыла тема паллиативной помощи: «Если человека нельзя вылечить, это не значит, что ему нельзя помочь».
Третьей говорила Инна Сергеевна Ковалева — психолог, онкопсихолог, игровой терапевт, член Российской Ассоциации паллиативной медицины, член Ассоциации профессиональных участников хосписной помощи. Это было выступление человека, который работает «на земле» — то есть постоянно общается с тяжелобольными людьми и их родственниками. Вот круг тем, которые были затронуты. Как подготовиться к смерти, когда становится понятно, что она не где-то там, а совсем близко — что можно успеть? Какими словами говорить с человеком о смерти? Всегда ли надо поднимать этот разговор? Как сделать более ценным, ярким, добрым тот маленький кусочек жизни, который остался впереди? Как поддерживать родственников человека, который уходит? И как им помочь, когда он уже ушел? А если близкий человек ушел внезапно?
Пожалуй, это было самое длительное выступление. Да, так уж сложилось, что темой сопровождения смертельно больных людей у нас занимаются психологи, а не врачи. Судя по тому, что я услышала, справляются хорошо. Но выгорание на такой работе, конечно, должно быть колоссальным.
Мои собственные выводы по итогам круглого стола:
Немного об организаторах круглого стола. Я не в первый раз посещаю мероприятия этого Центра. Мне вообще очень нравится — и как они работают с пациентами и их родными, и как просвещают широкую публику относительно нынешних возможностей медицины в сфере реабилитации тяжелых пациентов. Сама у них была — на консультации по вопросам реабилитации моего клиента, который перенес тяжелый инсульт. И что подкупило: не обещают несбыточного. Для коммерческой медицины это не слишком типично. Так что, если кому понадобится, рекомендую.
А от меня лично — большое спасибо организаторам, и в первую очередь — Анне Цаплиной (это симпатичная девушка в бежевом пиджаке, которая на фото сидит четвертой) за то, что подняли такую серьезную тему.
Подпишись на рассылку публикаций!Понравился пост? Поставь свой Лайк!
Comments are Disabled
Да, тема тяжёлая. Человек понимает, что недолго осталось, но жить хочет. Родственники готовятся, но тоже очень хотят, чтобы любимый человек прожил подольше. Как можно научить, что надо говорить, я не представляю. Просто надо стараться, чтобы человеку было приятнее прожить отпущенное ему время. Но это тоже далеко не всегда возможно. Кто постоянно рядом, для того это не меньший стресс, а часто ещё больший. Хотя мы прекрасно понимаем, что все когда-нибудь умрём. А какие рекомендации давала И. С. Ковалёва?
Она призывала обращаться к специалистам, не нести эту ношу самостоятельно. Сейчас, когда есть дистанционные технологии, это можно сделать отовсюду, где есть интернет. Другое дело, что не принято.
Да, тема глобальная. Для большинства закрытая и страшная. Но не для всех! )) Довольно философская и интересная для меня. Могу долго рассуждать о смерти, которой нет, собственно. Это наши иллюзии.
И очень даже согласна с тем, что нужно учить людей говорить о жизни и смерти. Но для начала разобраться в этом направлении тем, кто «учит».
По сути своей, боится смерти наш ограничивающий ум, а душа, широта осознанности которой не знает границ, не боится ничего.
Насчет иллюзий… не знаю. Если отталкиваться от того, что у нас имеется не только душа, но и тело, в котором она живет, и это тело когда-нибудь прекратит существование, то в какой-то части смерть таки весьма реальна.
А говорить о смерти людям, как мне кажется, мешают и вообще отсутствие такой традиции в нашей культуре, и суеверие из области «не говорить о плохом», и элементарное неумение вести такой разговор, не сбиваясь на поучения и навязывание своей точки зрения другому человеку.
Как мне говорит время от времени один хорошо известный тебе доктор — у каждого врача есть его собственное кладбище. Поэтому чаще они думают не о смерти (мне кажется — их даже этому учат), а о том, как человека оттуда вытащить. Так что это не их (врачей) тема
Как выяснилось, особо не учат. А если врач работает в стационаре, он неизбежно сталкивается со смертью, а в некоторых специализациях — так вообще регулярно. «Не думать о смерти» (психологи называют это умным словом «вытеснять») — наверное, нормально для человека «помогающей» профессии. Но как не думать о ней, когда она вот уже, перед тобой: человек, которого ты лечил — умер? А за дверью — его родные. И им надо это сообщить.
Очень тяжелая тема, но понятно, что без этого просто никуда!
Верно, все равно в какой-то момент приходится возвращаться к этой теме. Гораздо лучше для всех — заранее, подготовившись.
Затрагивались ли современные технологии борьбы со стрессом?
Нет, о профилактике почти не говорилось, да и о лечении тоже. В основном разговор шел о паллиативе — и как с ним жить.