Едва появившись, интернет дал возможность огромному числу людей обмениваться информацией и самовыражаться во всех смыслах. Общение в  «аське», многочисленные форумы, потом — всевозможные соцсети, которые занимают в нашей жизни все большее место, даже когда нам это не нравится. Последние несколько лет к средствам связи и, особенно, общения, прибавились еще и мессенджеры: сколько всего интересного происходит при переписке! А в 2020 году в связи с пандемией и удалёнкой человечество массово познакомилось и с технологиями ZOOM: теперь, не выходя из дома, можно учиться, проводить совещания, защищать диплом, консультировать, петь хором, заниматься спортом, выпивать… Грань между общением онлайн и оффлайн становится все более призрачной. Порой кажется, что большая часть людей уже прочно живут только в онлайне с его законами. А один из таких законов, увы — большое количество и безнаказанность агрессии…

С первых месяцев этого года стала замечать тренд, которого раньше не было. Резко увеличилось число обращений клиентов, которые в принципе не могут посмотреть на дискомфортную для себя ситуацию с другого ракурса — например, глазами других ее участников или случайных свидетелей. А вопрос о правильности или неправильности точки зрения другого человека (людей) вообще не обсуждается, потому что ее как бы и нет.  «Есть только одна точка зрения: моя!». Но это еще не все. При любой попытке окружающих людей намекнуть или указать — возможны и еще варианты, не факт, что твой ракурс единственно возможный и самый правильный — в ответ включаются защиты: или игнорирование, или отрицание, или вытеснение, или рационализация: «Я имею право так видеть ситуацию!». Ну… да. Только что получается в результате? Вот это?

Обнаружила интересную тенденцию в наших коронавирусных реалиях: что-то вроде синдрома отложенной жизни. Выглядит это следующим образом: вот закончится пандемия…  вот откроют границы… вот вернусь с «удаленки» к оффлайну… и тогда… И при этом большая часть людей понимает, что фактор непредсказуемости никуда не делся, а развитие событий вот по такой модели — вполне вероятно:

Свершилось. Отменили самоизоляцию. Народ уже настроился ждать до 14 июня, а то и дольше, поэтому встретил эту новость хотя и с радостью, но не сказать, чтобы с огромным энтузиазмом. Впрочем, только ли поэтому? После двух дней анализа запросов на мой сайт, я уж как-то засомневалась: уж очень они своеобразные… Самый частый — про вес: «Как после самоизоляции быстро сбросить вес?».

Еще в октябре 2017 года Зураб Кекелидзе, главный психиатр Минздрава России и глава Центра психиатрии имени Сербского, заявил, что к 2020 году диагноз «депрессия» станет стандартным при выдаче больничных листов. Не знаю, насколько этот прогноз можно считать сбывшимся с юридической точки зрения (в смысле, действительно ли участковые врачи начали ставить своим пациентам диагноз «депрессия» и выдавать под это дело бюллетень), но по факту… кажется, г-н Кекелидзе был прав. Депрессивных явно становится больше. Это началось еще до эпохи коронавируса. Но сейчас, когда мы будем выходить из ограничений, события по теме психического неблагополучия, будучи подстегнуты стрессом самоизоляции, начнут развиваться с особой быстротой. К этому надо быть готовыми и вовремя заметить депрессию.

В последние годы, очевидно, в связи с развитием популярной психологии, стало очень модным повторять фразы типа «Понять — значит простить», «Понять и принять». Тема возникла не сегодня, «Cognoscere ignoscere», то есть «Все понять — все простить» впервые прозвучала публично аж во втором веке до нашей эры, в пьесе римского драматурга Публия Теренция Афра «Самоистязатель». Кстати, жанр пьесы был комедийный…

Внутренний голос — это не про шизофрению. У каждого из нас он имеется, но слушаем и слышим мы его по-разному. Кто-то совещается с ним при каждом удобном случае, кто-то игнорирует, кто-то не слышит даже тогда, когда тот надрывается. А есть и такие — и их немало, —  кто слышит то, чего внутренний голос совсем даже не говорил.

В начале февраля этого года ко мне на прием попала симпатичная женщина тридцати восьми лет, Таня. Я оказалась отнюдь не первым психологом в ее жизни — и даже если бы она меня об этом не предупредила, факт опыта сотрудничества со специалистами был налицо. Таня, бухгалтер по профессии, уверенно использовала специфическую терминологию, ставила себе диагнозы и во всех нынешних бедах (три года назад ушел муж; нет взаимопонимания с сыном; подчиненные на работе — разгильдяи и безответственные люди; злобные соседи; мама, которая требует слишком много внимания и совсем не дает любви и понимания — в общем, список обширный) винила безрадостное детство и некомпетентность своих родителей в воспитании.

Очень часто на прием приходят родители условно взрослых — от восемнадцати до двадцати восьми лет — детей. Просят помочь наладить контакт и жалуются: мол, ребенок уже давно вырос, а взрослеть не желает — не хочет учиться / работать / гулять / выполнять домашние обязанности / заниматься самосовершенствованием / жениться (выходить замуж) / заводить детей. «Разве мы такими были?!» — патетически восклицают бедные родители. Под «такими» — подразумевается «такими инфантильными».

Из подслушанного сегодня на улице около магазина. Две интеллигентные женщины средних лет, очевидно, уже дошедшие до ручки от прелестей самоизоляции со всей семьей, сначала жаловались друг другу на домашних, приводя факты неприемлемого для себя поведения, а потом одна из них завершила беседу следующей фразой: «Я супер-толерантна. Я все время терплю и уговариваю себя, что мир в семье — самое главное.  Я все время уважаю чужие границы. Наверное, это хорошо говорит обо мне, но в результате я себя чувствую так, будто из меня выпили всю кровь». В общем, как после визита графа Дракулы.