Аноним — от греческого «anonymos» — безыменный, неизвестный. Синонимы: инкогнито, икс, незнакомец, «маска». Иными словами, тот, кто каким-либо причинам не хочет предоставлять информацию о себе.

Если не брать в расчет тех, кто нарушает закон, то желающих соблюсти анонимность в тех или иных отношениях все равно останется очень много. Вспомните-ка времена активного развития Интернета — какое количество людей скрывались за никами и от души отрывались, разрешая себе то, чего никогда бы не позволили в реале и перед знакомыми людьми. Кстати об Интернете: вот только что, подбирая синонимы  к слову «аноним», я наткнулась на неожиданный вариант: тролль. Ясное дело, здесь разговор идет о том тролле, который живет в Сети и, пользуясь анонимностью и проистекающей из нее свободой, портит жизнь окружающим.

Вообще, конечно, в анонимности есть что-то романтичное. Сколько раз этот сюжет эксплуатировался в мировой литературе и кинематографе: тут тебе и Гарун-аль-Рашид, имевший привычку периодически одеваться победнее и идти «в народ»…

… и знаменитый французский узник «Железная маска»…

…и самый популярный аноним из фильма «V — значит вендетта»…

Романтично, необычно, феерично… Но это искусство, а в жизни-то как? А в жизни по-другому. Технологии совершенствуются, государственный контроль растет, и скоро анонимность может оказаться большой редкостью. Плохо это или хорошо? Я не знаю. Но, думаю, все равно останутся области, в которых — по согласию сторон — можно будет сохранять анонимность. Например, в моей области  — в разговорном гипнозе.

Я ведь документов не проверяю. Все, что клиент рассказывает (или, напротив, все, о чем он умалчивает), воспринимаю с полным доверием, хотя в ряде случаев и обращаюсь с просьбой: «Если о чем-то не можете или не хотите рассказывать — просто сообщите об этом, чтобы я не спрашивала». А так — что клиент «принес», с тем и работаем. Кстати, ситуации, когда клиент сам честно предупреждает, что говорить на какую-то тему не может или не хочет, не так уж и редки. Особенно часто подобное поведение демонстрируют мужчины. От культурных особенностей никуда не спрячешься, поэтому порой бывает так, что человек физически не в состоянии себя заставить говорить на какую-то тему: слова  с языка не идут. Отдельная категория клиентов, желающих сохранить анонимность — те, которые не хотят делиться информацией из соображений конфиденциальности (например, если заранее ясно, что придется упоминать о неких третьих лицах или о коммерческой тайне).

Между прочим, страх того, что придется озвучивать какую-то интимную информацию о себе, является одной из самых распространенных  причин не-обращения за психологической помощью. Почему? На поверхности — логичное предположение: даже самый хороший специалист — суть посторонний человек (во всяком случае — в начале совместной работы). А душевно «раздеваться» перед посторонним (да-да, я часто слышу определения типа: «душевный эксгибиционизм» или «моральный стриптиз») — не каждый сумеет.

Если копнуть глубже, то — психологи это хорошо знают — за страхом озвучить проблему постороннему может находиться другой страх: признать ее перед самим собой. Сколько на свете вещей, которые точно существуют, но, пока мы о них  молчим, они, вроде как, к нам и не относятся! А слово-то не воробей: раз уж сказал вслух, что у тебя что-то не так, придется реагировать.

Поскольку разговорный гипноз частенько никак не ассоциируют с психологическим консультированием и психотерапией (к слову, во многом — так оно и есть), случаи, когда запрос выглядит как-то так: «Мне надо быстро … (забыть, вспомнить, начать, завершить, понять, отпустить,  привлечь и т.п. — вставить нужное слово)» — периодически имеют место. Когда выясняется, что быстро не получится, кто-то из потенциальных клиентов исчезает сразу, а кто-то пытается аккуратно выяснить — а в чем заключается работа со специалистом? Но за вежливыми вопросами заметно беспокойство. А так как я представляю себе вероятные причины этого беспокойства, то напрямую уточняю: есть что-то, что не хочется рассказывать? И после короткой заминки почти всегда слышу ответ «да».

Около года назад я получила по электронке письмо следующего содержания: «Здравствуйте, у меня есть большая проблема, которая меня сильно угнетает. Я больше не могу терпеть. Два раза обращался к психологам. Один раз отменил встречу за час до назначенного времени, другой — заставил себя прийти, но не смог рассказать, зачем пришел. Написать тоже не могу, буквально рука не пишет. Но мне становится все хуже, начали появляться мысли о самоубийстве, хотя я верующий человек, и такое — большой грех. Случайно прочитал интервью со специалистом по гипнозу — он говорил, что иногда можно работать с человеком, не зная его проблемы. Это правда? Возьметесь ли вы за такой случай? Все, что могу сообщить о себе: мне 46 лет, я не русский, не христианин, давно живу в Москве, но не теряю своих корней в другой стране, есть семья — жена и трое взрослых детей. Пожалуйста, ответьте как можно скорее. С уважением, Эмиль».

Письмо было написано без единой грамматической ошибки, в нем, как видите, прослеживается четкая логическая линия. Казалось бы, если человек умеет так ясно формулировать свои мысли — почему он не может рассказать или написать специалисту о своей проблеме? Но было в этом письме что-то, заставляющее безоговорочно поверить: его автору плохо. Плохо — значит, мотивация на облегчение своего состояния, в чем бы оно ни выражалось, высокая. Следовательно, работать с использованием техник разговорного гипноза — можно. Написала ответ, сообщила, что анонимный формат работы возможен, предложила время. Эмиль перезвонил через несколько минут. Договорились о времени встречи. У меня периодически возникало желание то ли погадать, то ли поанализировать… боюсь, что все-таки погадать — хотя те немногие детали, которые предоставил клиент, были весьма красочны и давали место для полета фантазии, уж очень мало было материала. А в гадании я не сильна…

Эмиль появился в моем кабинете в точно в назначенное время. Высокий мужчина с ранней сединой, очень представительный, в дорогом костюме. Выражение лица замкнутое. Великолепный русский язык.

По-моему, в первые минуты общения он слегка опасался — не стану ли я настаивать на «откровенном разговоре». Поэтому я  сразу же решила его успокоить: — Эмиль, хотите ли вы  озвучить еще какую-то информацию, кроме той, что была в вашем письме — или начинаем?

Мне показалось, что он слегка заколебался, но потом покачал головой — мол, добавить нечего, начинаем. Но поза стала гораздо менее напряженной, да и сомкнутые в «замок» кисти рук он наконец-то расцепил. Продолжаю: — Выбранный вами анонимный формат  — тоже действует, но несколько по-другому, чем традиционный. Самое главное — чтобы вы все время четко понимали, над чем в конкретный момент времени идет работа, и к чему вы хотите прийти. Для этого я буду время от времени просить вас записывать какие-то свои формулировки. Вот, рядом с вами на столе лежит планшет с листком бумаги и ручкой. Я ваши записи читать не буду, потом вы их унесете с собой. Итак, первый шаг: пожалуйста, закройте глаза и подумайте о той ситуации, которая вас беспокоит. Может быть, у вас появятся какие-то картинки… связанные с ней звуки…запахи…ощущения…

Права я была насчет высокой мотивации — Эмиль моментально ушел в транс, пожалуй, сразу же, как прикрыл глаза. Очень неожиданно было наблюдать, как быстро стало меняться столь спокойное до этого момента лицо, реагируя на все, что подкидывала память. Идем дальше: — И можно подождать, когда сама собой сложится фраза о том, что сейчас в вашей жизни происходит не так, как хотелось. И когда эта фраза сложится, можно будет, оставаясь в состоянии транса, открыть глаза, записать ее и снова закрыть глаза.

Через две минуты Эмиль открыл глаза, потянулся за планшетом и быстро написал какую-то фразу. По его реакциям было заметно, что, как это бывает в хорошем трансе, окружающее он видит избирательно и на очень близком расстоянии от себя. За окнами в это время проходила толпа молодых людей и девушек (рядом с моим кабинетом находится вуз). Эмиль их не заметил. Закончив писать, он закрыл глаза. Пока все идет как надо. Двигаемся дальше: — Теперь можно подумать о том, как выглядит то решение ситуации, которое нравится. И опять можно подождать, когда появятся какие-то связанные с этим ощущения… чувства… картинки… звуки… может быть, запахи… И можно дождаться фразы, которая сложится сама собой… и в этой фразе — решение… И когда эта фраза сложится, можно будет, оставаясь в состоянии транса, открыть глаза, записать ее и снова закрыть глаза.

На этот раз ждать пришлось дольше — шесть минут. Эмиль, открыв глаза, написал довольно длинное предложение, перечитал его, дописал еще несколько слов и вновь закрыл глаза. По тому, как сложно ему было  открывать глаза, можно было судить о глубине транса. Выходим на финишную прямую: — А теперь можно вспомнить какую-то ситуацию из вашей жизни, когда вы что-то делали, находясь в каком-то уголке природы  — может быть, гуляли, может быть, плавали, может быть, поднимались в гору или что-то еще, я не знаю. И можно заново оказаться в той ситуации —  просто побыть там… и поискать там то, что даст силы, чтобы сделать все так, как хочется получить…

Лицо Эмиля удивительным образом просветлело и помолодело. Тот ли это человек, который пришел сюда сегодня утром? Сколько раз наблюдаю этот феномен, и всякий раз удивляюсь… Продолжаю: — И там, в этом месте, где хорошо, и где приходят силы для решения, можно дождаться символа, который через какое-то время появится сам собой… И когда этот символ появится, можно будет, оставаясь в состоянии транса, открыть глаза, нарисовать его и снова закрыть глаза.

Десять минут. Пятнадцать. Двадцать пять. На двадцать восьмой минуте Эмиль открыл глаза, быстро что-то нарисовал и опять смежил веки. Еще через пять минут я вывела его из транса.

Первым движением Эмиля, когда он вернулся в реальность, было проверить — а где тот лист бумаги, на котором он писал и рисовал? Ну да, гипноз гипнозом, а осторожность никто не отменял.  Убедившись, что я сижу в двух метрах, а планшет лежит у него на коленях листом вниз, он выпрямился в кресле и сказал: — У меня такое ощущение, что мне стало легче. Но еще не знаю точно. Как проверить?

Предлагаю: — Попробуйте закрыть глаза и еще раз подумать о своей ситуации. Как оно?

Эмиль закрыл глаза и прислушался к себе. Потом проговорил: — Это очень странно, но я не могу сосредоточиться на этой ситуации. Почему-то сразу появляются мысли о том месте на природе, где я был сейчас, в этом… упражнении. И … не болит, знаете? Это чудо — впервые за столько времени не болит.

Я попросила Эмиля поместить тот листок, на котором он писал и рисовал, куда-то в такое место, где он сможет на него периодически натыкаться взглядом. Он бережно сложил листок и спрятал в портфель. Мы стали прощаться. Договорились о том, что Эмиль мне напишет о своем состоянии и, если это потребуется, мы встретимся еще раз. Он написал. Вот выдержка из его письма: «Проблема не ушла, но уходит. Решение было рядом, но сам я его не видел. Спасибо, Вы мне очень помогли. И я до сих пор не могу поверить, что я Вам ничего не рассказал — настолько у меня сильное чувство, что Вы прекрасно понимали, с чем я к Вам пришел».

Я, конечно, сильно загордилась собой и на миг ощутила себя мудрой пифией. Но… я и правда не знала,  с чем именно мы работали. Разговорный гипноз позволяет помогать и в таком формате. Сложный формат. Но лучше так, чем никак.

Подпишись на рассылку публикаций!

Понравился пост? Поставь свой Лайк!